Тарик Саиди
Ашхабад, 5 октября 2016 (nCa) — Ситуация в Афганистане возвращает нас к случаю Билала Шейха, который демонстрирует – как изготовленная зависимость может диктовать поток и направление почти каждого сценария.
Именно здесь мы перейдем к другому аспекту.
Миллиарды долларов, почти триллионы долларов, сливаются в Афганистан. Каков результат?
Деньги исчезают и постоянно требуется больше денег.
Эта модель поведения создавалась и укреплялась на протяжении многих лет. Они враждуют между собой и оккупанты и доноры дают им денежные средства и материальную поддержку в надежде на установление мира. Они злоупотребляют взяточничеством и коррупцией и еще больше денег сыпется на них в ожидании какого-то хорошего управления страной.
За все это время, афганцы ощутили, что мир и правильное управление страной приведут к прекращению потока свободных денег.
По мнению нейтрального наблюдателя, они получают вознаграждение за кровопролитие и боевые действия. Они вознаграждаются за взяточничество и коррупцию. Они вознаграждаются за зверства.
За исключением простого народа, сами афганцы, особенно, те, кто любит известность и влияние, будут наказаны за мир и правильное управление страной, потому что это перережет трубопровод легких денег и они вынуждены будут зарабатывать доллары честным трудом. Такая идея их не привлекает.
Как мы видели в случае переговоров между талибами и Северным альянсом, если бы они остались друг перед другом наедине, они нашли бы решение, даже если такое решение привело бы к миру после еще некоторого кровопролития. С другой стороны, когда они видят готовую прибыль для сохранения своих разногласий, они сторонятся мира. Холодный прием – вот, что на самом деле им нужно.
Все, что делалось до сих пор в Афганистане, научило их важности сохранения конфликтов, чтобы извлекать прибыль от бойни и жестокости. Они были поставлены в такие условия, что поддержание хаоса приносит прибыль. В свою очередь, они поставили своих оккупантов и доноров в такие условия, при которых деньги лопатами гребутся в их жадные рты.
Было или это намерением или нет, они также научились тому, что хорошее поведение не останется безнаказанным. Фермер, который откажется сеять мак, быстро окажется среди голодающих. Девушка, которая решит выйти из своего дома, чтобы сделать что-то для своего района, окажется в опасности похищения или нападения. Честный гражданский служащий будет уволен и заменен коррумпированным чиновником, который с удовольствием будет сотрудничать с другими коррумпированными офицерами и непокорными военачальниками. Окружной губернатор, который попытается быть честным, станет легкой добычей для частных армий, которые в большинстве своем действуют на афганской земле.
Это порочный круг: Плохие парни вознаграждаются; хорошие парни будут наказаны.
Опорная точка является состояние ума, такого же ума, которые мы наблюдали у Билала Шейха. Для них это упрощенный мир, черно-белый, с едва проглядывающимися серыми оттенками.
* * *
В тот день, когда я увидел, как Билал Шейх избивает обезьяну на коротком поводке, я задумался – почему некоторые люди получают удовольствие от причинения боли другому.
После этого Билал Шейх стал очевидным предметом моего наблюдения, почти непрерывно я наблюдал за его взаимодействием со всеми окружающими людьми; как он разговаривал с другими, как он отстранялся от одних и снисходил до других, я наблюдал за языком тела, выражением его лица, его манерой выражаться во время разговора и т.д.
При этом, я, естественно, наблюдал за всеми остальными в камере 18. За исключением Фатех Алама, все остальные были замешаны либо в политике либо в криминальном мире, или в основном, в обоих сферах.
Первое, что замечалось среди этих людей, это характер отношений лидера-последователя. Все они были молоды; 19-летний Билал был самым молодым и 34-летний Шани был старшим. Все они были в исключительной форме и знали о своей физической силе.
Шани и Сатти были лидерами; все остальные были последователями различных описаний. Некоторые предоставляли временные и непосредственные выгоды, а некоторые пожизненно оставались преданными.
Сразу было заметно то, что люди с садистскими наклонностями (главный из которых Билал Шейх), имели огромную пустоту в душе. Эта пустота жаждала принятия, одобрения, похвалы; эта пустота искала мощных сигналов, частых сигналов, о том, что они лучшие среди всех остальных.
Это было похоже на зависимость. Когда эффект похвалы и одобрения исчезал, они жаждали еще больше. Они постоянно нуждались в быстром результате. Кроме того, удовлетворялись их материальные потребности.
И эта пустота могла быть заполнена только похвалой своего лидера. Похвала или одобрение кого-либо еще ничего для них не значили.
Шани и Сатти, вероятно, не обладали психологической проницательностью, но они инстинктивно знали динамику такого рода отношений.
Использованное здесь мною слово «лидер», означает больше, чем в обычном смысле. В такого рода отношениях, лидер – это тот, чье одобрение имеет значение для вас, чьи слова могут навредить или исцелить вас, чьи идеи могут побудить вас к действию или помешать вам сделать что-то.
Понятней будет, если я процитирую Сталина, гиганта среди гигантов в области садизма.
На похоронах своей первой жены, Като Сванидзе, Сталин сказал: «Это существо смягчало мое каменное сердце. Она умерла, и вместе с ней умерли мои последние теплые чувства к людям».
В этом смысле Като была лидером Сталина, она обладала властью, чтобы смягчать его сердце.
В таких отношениях «лидер-последователь», сердце может смягчаться и твердеть, в зависимости от того, куда лидер желает направить своих последователей.
Вот так смутный монстр может быть превращен в монстра конкретного. Потерянный, одинокий мальчик может быть превращен в мощную машину злодеяний. Вот так сегодня в Афганистане существуют орды полевых командиров, талибов, Северного альянса и сотни меньших зол, процветающих и размножающихся.
Придайте этим молодым людям чувство принадлежности, гордости за их собственное достоинство, и они будут принадлежать вам.
Лучшие лидеры в этой структуре – это демагоги, будь то Аль-Багдади или Дональд Трамп, или еще кто-либо между ними. Они имеют богатую палитру – начиная от Гитлера и Сталина до Джо Маккарти и Фрауке Петри (оставим Марин Ле Пен и Норберта Хофера в дополнении ко всему). Прошлое и настоящее, история и география здесь не имеют смысла; они демагоги, которых впервые идентифицировал Аристотель. Их средой влияния может быть религия, ксенофобия, национализм или любая другая сфера, где они проявляют себя лучше всего.
Когда я наблюдал за Билал Шейхом, у меня еще не было той ясности видения, как сейчас. То, что было очевидно, тем не менее, это наличие некоторой связи между больным лидером и последователями. В некотором смысле, они питаются друг от друга. Павлов и его собаки были где-то в глубине моего сознания, как я наблюдал за ними.
Связанный с этим вопрос: принимает ли лидер обратную роль, когда он становится последователем и кто-то еще над ним является лидером? Сложены ли они друг над другом в альтернативные слои, как торт Наполеон?
Существуют ли тесно сцепленные подмножества, где лидеры помогают заполнять пустоты в душах своих последователей и последователи стимулируют эго лидера, но лидер по-прежнему остается со пустотой в своей собственной душе, когда следует за тем, кто выше него?
Я не знаю кому задать этот вопрос. Я даже не знаю, действительно ли это вопрос.
Как это часто бывает, летний полдень сам дал ответы на ровном месте.
Вот история, конечно, с реальными именами:
Махмуд Али был великим человеком. Он был бенгальцем из Восточного Пакистана, провинции, которая позже отделилась от Пакистана и превратилась в Бангладеш. С самого начала своей политической карьеры, перед созданием Пакистана, он был весьма видным деятелем. До распада Пакистана он занимал пост регионального министра по доходам.
На момент создания Бангладеш, он выбрал Пакистан. Он был одним из немногих бенгальских политиков, которые продолжали выступать против распада Пакистана до конца. В Пакистане он пользовался большим уважением и оставался министром федерального правительства с 1972 года до своей смерти в 2006 году.
Он также был основателем и председателем движения Техрик-и-Такмил (Движение за расширение Пакистана), своего рода мозгового центра, который защищал экономическую интеграцию. Он высказал мнение о том, что независимо от флага, который развивается над куском земли, экономическая интеграция может изменить судьбу масс. Возможно, он был отчасти социалистом.
Он также возглавлял ежемесячный журнал «Концепция».
В свое время я рассматривал предложение занять должность редактора этого журнала. Это была прекрасная возможность, поскольку я мог бы расширить читательскую аудиторию путем переделывания объема редакционной политики. Тем не менее, я был обеспокоен тем, что не справлюсь с ожиданиями Махмуд Али и группы его соратников.
Я поехал на встречу с ним в Каср-е-Наз, государственный гостевой дом в Карачи.
Перед тем как мы начали разговор о журнале, Махмуд Али сказал: «Я хотел бы, познакомить вас с полковником Рашидом», указывая на человека, стоящего рядом с ним.
Я пожал теплую сухую и сильную руку полковника Рашида. Я посмотрел вверх, поскольку он был довольно высокого роста.
«Он был в числе группы военизированных и военных людей, убивших Муджибур Рехмана», – сказал Махмуд Али ровным голосом.
Шейх Муджибур Рехман, также известный как Банглабандху, считался основателем Бангладеш. Он был дважды президентом Бангладеш, и занимал пост премьера, когда был убит вместе с своей семьей в 1975 году.
Я снова посмотрел на Рашида. Его поразительное, точеное лицо не выдавало никаких эмоций, а глаза выглядели пустыми, проницательно пустыми.
Я не знал, как начать разговор. Как начать разговор с тем, кто пустил пулю в основателя своей собственной страны?
Через несколько секунд неловкого молчания, я спросил: «Должно быть, это было болезненное решение».
«Да, действительно», – сказал Рашид.
В течение полутора часа, мы беседовали за крепким чаем и свежей жареной «самусой». Он говорил короткими фразами, тщательно подобранными словами. Он говорил монотонным голосом человека, который понял, что слишком поздно он гонится за миражом, голосом человека, который сладко засыпал, но просыпался посреди кошмара.
Это был долгий разговор, и я не помню последовательность всего диалога, хотя в основном это был монолог. В моей голове осталась суть его рассказа:
Муджиб (Муджибур Рехман) был человеком большого авторитета. Мы были в восторге от него. Он был увлекательным оратором, своего рода волшебником посреди толпы. Когда он говорил, казалось, что он говорит индивидуально с каждым в толпе. Он был нашим лидером.
Когда он представил свой план из 6 пунктов, мы приняли его без каких-либо вопросов. Он сказал, что Западный Пакистан (современный Пакистан) эксплуатирует Восточный Пакистан (ныне Бангладеш), мы приняли эту идею без вопросов.
Когда он сказал о том, что у двух частей Пакистана должны быть отдельные валюты, мы не видели в этом первого шага на пути к отделению.
Он бежал на неизведанную территорию на бешеной скорости, и мы следовали за ним слепо, сжигая все мосты позади нас.
Для нас имело значение только его одобрение, его похвала.
Он хотел отдельную страну, и мы помогли ему получить отдельную страну.
И только потом, что наш Банглабандху медленно снял маску с лица.
Он национализировал все отрасли, практически уничтожив частный сектор. Он отменил все политические партии, кроме собственной. Он встроился в систему таким образом, что мог бы остаться президентом пожизненно.
В это время, мы провели наши собственные исследования и обнаружили, что Западный Пакистан субсидирует Восточный Пакистан, а не наоборот. В это время, мы поняли, что наш джут не был основой экономики Пакистана. Джут и продукты из него были весьма прибыльной статьей, но экономика остальной части Пакистана движется без нас.
Сенсационым для нас был момент, когда он демонтировал фабрику «Adamjee Juit Mills», крупнейшее предприятие по производству джута в мире, и бумажную фабрику «Karnafuli Paper Mills», огромный блок первичной промышленности в нашей стране, и начал отправлять производство в Индию. Мы собирались попасть с зависимость от Индии в сфере производства продукции, которая, как нам было обещано, должна была продвинуть нас к быстрому процветанию.
Его ложные слова сплели лживый сон и наши пули взорвали эту мечту. Внутри не было ничего, просто пустота. Мы проиграли.
Небольшая слеза медленно стекала вниз по его щеке. Он не замечал того, насколько погрузился в свои сожаления.
* * *
Шани и Сатти делали в малом масштабе то, что сделал Муджиб в больших масштабах. Билал Шейх, следовательно, изображает микроскопически то, как подпитывается экстремизм любого рода. Муджиб расчленил Пакистан за счет использования экстремистских методов, за счет документированной помощи из-за рубежа. Тем не менее, тех, кто еще сыграл роль в создании Бангладеш, не может быть обвинен в использовании имеющегося вакуума. Основное правило гласит: Судьба страны является коллективной ответственностью всей нации.
Продолжение следует…