О Пакистане с любовью… - Часть Пятая

Бегенч Караев

Вернемся в тогдашний Кабул …. Когда в конце декабря 1979 года в Афганистан вошел ограниченный контингент советских войск, главная задача Бжезинского была решена. СССР получил конфликт, который должен был стремительно поглощать казалось бы неограниченно его ресурсы. При это, затраты США для поддержания и расширения афганского сопротивления были сравнительно мизерными — и те в основном были переложены на Саудовскую Аравию и Пакистан. Более того, даже враждебный Соединенным Штатам Иран в данной ситуации включился в процесс, поддерживая борьбу шиитов-хазарейцев против просоветского Кабульского режима.

Как сегодня рассказывает своим студентам С.Бердиниязов, хотя сбор информации и аналитика, которые стали главным направлением его обязанностей в первые годы дипломатической деятельности, эффективная работа требовала намного большего. Поэтому приходилось часами заниматься подробным изучением истории региона, теории и прикладных аспектов геополитики, развитие цивилизации, культуры и торговли и т.д. Не меньшее значение имело изучение и многих аспектов внешней политики как США, так и других ведущих государств Запада.

Порою задумываешься, а думал ли когда-то молодой Сапар о перипетиях дипломатии, получая диплом сугубо мирной профессии выпускника факультета иностранных языков ТГУ им.М.Горького (ныне им. Махтумкули) по специальности «филолог, преподаватель английского языка». Хотя он стремился вернуться в родное село в южной глубинке Туркменистана после Alma mater, увлеченность исследовательской работой на целых 12 лет связало его с научной деятельностью в Среднеазиатском объединенном управлении НИИ «Луч». Таким образом, в дипломатическое поприще С.Бердыниязов вступил в относительно зрелом возрасте – в 36 лет и сразу же получил назначение в Пакистан.

События в Пакистане 70-х годов не оставляли С.Бердыниязова неравнодушным и во время его дипломатической службы в Афганистане, которая пришлась на самый сложный период, и не только в Союзе, но и в регионе, да и в мире в целом. Если СССР периода разрядки был охарактеризован как время «застоя», спустя десять лет, то есть середина 80-х вошли в историю советского народа как начало «необузданной демократии и гласности». Позднее пришествие демократии на советскую землю и ее своеобразное «празднование» продолжились лишь до тех пор, пока не случился коллапс властной системы с глобальными последствиями.

Автор этих строк, в те годы, будучи еще молодым парнем, которому было чуть более 30 лет, в одном из служебных командировок в год сеульской Олимпиады-88, невольно стал непосредственным свидетелем телефонного разговора тогдашнего губернатора Гератской провинции Фазал Хак Халикьяра с неким представителем советского посольства в Кабуле. Судя по спокойному тону разговора губернатора, можно было догадываться, что он общается с опытным специалистом, с отличным знанием пушту и урду. Поводом для этого диалога, отличавшегося отсутствием приказного тона с того конца провода, характерного для множества советско-партийных инструкторов, направленных в Афганистан, стал скандал между двумя враждующими группами местного населения.

Если воспользоваться жаргоном постсоветской братвы 90-х, «стрелка» обозначилась и тотчас же была забита прямо на площадке, где раздавалась гуманитарная мука по списку очереди, где местные жители нетерпеливо ожидали, держа в руках потрепанные мешки компактного размера, на большинстве которых четко выступали надписи рекламного типа: «USAID to the Afghan people». Парадоксальным было то, что в них высыпали муку в несколько горстов из стандартных 50-килограммовых мешков с вшитыми бумажными бирками «ставропольская мука – 1 сорт». Стало понятно, что и тут была допущена еще одна непростительная оплошность советской пропаганды, в результате чего восточный народ благодарил невидимых американцев за продовольственную поддержку. На самом деле, данная конкретная гуманитарная помощь тогда поступила от «шурави» из другой стороны северной границы афганской территории через ж-д станцию Тургунди и по опасным горным серпантинам была доставлена в Герат.

Горячие головы в тюрбанах сначала до хрипоты раскричались между собой, а затем видимо не разрешив спор «дипломатическим» способом, заняли позиции против друг-друга на расстоянии 40 с небольшим метров, облокачиваясь при этом на мешки со ставропольской мукой. Внезапно по команде защелкнули затворы популярных «калашей», или как часто на местном наречии называли «калаков» и оставались буквально секунды до обоюдной команды «Огонь!». Это было похоже на групповую дуэль по законам «пуштунвали», которые в корне отличаются от правил защиты чести и достоинства европейской дворовой знати. Кстати, ветераны войны в Афганистане вспоминают: в той военной кампании не было оружия надежнее, чем АК. Это понимали и моджахеды, которые de facto, то есть в бою никаким другим стрелковым оружием кроме автомата Калашникова не пользовались. Хотя они имели поставки и с Соединенных Штатов, и с Италии, и с других государств. Еще одним удивительным фактом является то, что в те годы сотни, а может быть и тысячи родившихся в разных концах страны афганских младенцев были названы «Калаш» – в честь непревзойденного произведения легендарного советского оружейного конструктора Михаила Тимофеевича Калашникова.

Как тут не вспомнить один из ходовых самых популярных анекдотов из советского прошлого. Короче, когда родился в семье малыш, а детских колясок было не купить, потому что в стране дефицит, жена попросила мужа, работающего на металлическом заводе:

– Вась, ты такой честный, никогда ничего с завода не тащил, но тут совсем ведь беда: коляски никак не достать. Принеси с завода деталей, собери сыну коляску, один только раз!

Муж долго боролся со своей честностью, но ребенка и жену стало невыносимо жалко, и наворовал он деталей на заводе, принес домой, стал конструировать, но через некоторое время с раздражением говорит жене:

– Маш, ничего не выходит: сколько детскую коляску не собираю, все автомат Калашникова получается!

Итак, в тот самый критический момент было не до анекдотов. Один из гражданских представителей, видимо хорошо знакомый с местными нравами и последствиями их нарушения, на ломаном английском обратился к ошарашенному тогда от случившегося вашему покорному слуге с требованием срочной связи с самим Генеральным секретарем Советского Союза. Буквально он заявил, а точнее передал с величественным видом, следующий ультиматум: «Вы, шурави, тут раздали муку специально таким образом, чтобы внести раздор среди нас – мирных афганских жителей! Требую немедленной связи с вашим Царем!». Я понял, что тот требует немедленной аудиенции с самим генсеком СССР М.Горбачевым, кого в перестроечном простонародье порою именовали почти по-восточному: «Михаил меченый». Ну, что тут можно было ответить, кроме как просьбой не допустить кровопролития, так как муки достаточно много и хватит всем. В офисе губернатора, куда мы вдвоем с носителем «ультиматума» прибыли, уже были в курсе. Там в приемной мы узнали, что тут решили спешно связаться с Посольством СССР в Кабуле. Дверь губернаторского кабинета осталась приоткрытой и встревоженный голос Фазал Хак Халикьяра частично доходил до нас, то есть – ожидающих в приемной «парламентариев».

Как стало известно, спустя многие годы, человеком, с кем разговаривал по телефону губернатор Герата, оказался один из старших по должности советский дипломат Сапар Бердыниязов, который в деталях был в курсе жизни тогдашнего афганского общества. К тому же, Сапар Комекович в тонкостях знал психологию афганцев, и потому умел мастерски улаживать подобного рода и почти ежедневно случавшиеся «разборки». Тут несколько опережая события добавим, что Халикьяр, будучи известным как прекрасно образованный, мудрый, умный, широко видящий человек, через два года после этого случая стал Председателем Совета министров Афганистана. К тому времени прошел уже год, как Сапар Бердыниязов покинул Кабул, завершив свою дипломатическую миссию.

Ценность Сапара Бердыниязова и оказываемый ему «respect» в афганском посольстве Советского Союза во многом была обусловлена и тем, что он хорошо знал Пакистан и имел доверительные связи в этой стране, налаженные благодаря тому уважению, которую он снискал за период работы в Карачи и Исламабаде. А Пакистанская сторона, как известно практически с самого начала «афганской кампании» Советского Союза была вовлечена в организацию моджахедского движения под руководством инструкторов ЦРУ.

Об авторе: Бегенч Сапарович Караев, защитил ученую степень доктора философских наук в апреле 1996 года в Москве, опубликовал несколько монографий и десятки статьей по теории и методике политического анализа, в том числе и применительно к условиям центральноазиатского общества традиционного типа. Начиная с 1997 года в течение последующих почти полтора десятка лет руководил информационно-аналитической структурой внешнеполитического ведомства Туркменистана. В период с апреля 2004 года по февраль 2005 года проводил исследования и читал лекции в Университете Индианы в Блумингтоне (Indiana University Bloomington) в рамках целевой программы им. Фулбрайта для приглашенных ученых (США). В настоящее время является старшим преподавателем ИМО МИД Туркменистана.

Ссылки на предыдущие выпуски